Воспоминание.
Тебе снится бутылочно-зелёный газон перед твоим старым, будто вырезанным из картона домом. Раньше ты с семьёй жила в тихом маленьком пригороде, пока не потеряла их и не переехала в полный шума и мерцающих огней мегаполис.
В своём туманном сюрреальном сне ты лежишь на расстеленном на газоне клетчатом пледе и, запрокинув голову, смотришь в будто нарисованное акварелью ярко-голубое небо.
Вскоре твоё единение нарушают две приближающиеся фигуры. Один из них твоих брат, а у второго почему-то нет лица. Ты улыбаешься им так, как не помнишь, чтобы когда-либо улыбалась. Твой брат представляет тебе своего путника, и вы пожимаете друг другу руки.
Туман стремительно заволакивает вас, на секунду ещё оставляя на своём фоне бережно переплетённые пальцы.
Ты заворожено наблюдаешь продолжение своего фантастического сна.
Ты видишь себя стоящей под проливным дождём. Чужие руки сжимают твоё хрупкое дрожащее тело, чужие губы яростно впиваются в твои собственные. Есть только эта волнующая близость, вкус крови из искусанных губ и будоражащий запах озона.
Твои пальцы путаются в чужих волосах. Его пальцы до белизны костяшек сцеплены на твоей промокшей насквозь одежде.
Ты настоящая точно знаешь, о чём думает та ты, что из сна. Она думает, что эта почти болезненная страсть сводит её с ума, помогает, наконец, ощутить себя живой. Она думает, что никогда ещё никого так не любила, что в его объятьях она каждую секунду умирает и возрождается вновь, что она на всё готова, лишь бы побыть с этим человеком рядом хотя бы ещё один миг.
Она думает о том, что согласна быть для него кем угодно. Лишь бы он не был к ней равнодушен.
Дождливая ночь разъедает своей темнотой картину любовной схватки. И ты видишь себя, расслабленно лежащую на фигурной вульгарно-красного цвета кровати. Свет вокруг приглушённый, потолок над тобой зеркальный, и ты сквозь полуопущенные ресницы смотришь на своё почему-то медленно вращающееся расплывчатое отражение.
Потом в комнате появляется ещё один человек. Он подходит к тебе и, чувственно улыбаясь одними уголками губ, насмешливо интересуется:
- Как всё было бы замечательно, если бы я мог, как и ты, получать такое удовольствие без наркотика.
- Иди сюда, - говоришь одним только движением губ. – Мне нужна ещё одна доза тебя.
Он усмехается, а после садится на пол рядом с низкой кроватью и осторожно гладит тебя по волосам. Твои ресницы слегка подрагивают от приятного ощущения. Достаточно насладившись им, ты резко перекатываешься на живот и видишь его лицо в каких-то нескольких сантиметрах от своего собственного.
Около минуты вы просто смотрите друг другу в глаза. Возможно, вы говорите без слов. Потом он неожиданно подаётся вперёд, соприкасаясь с тобой лбами. И вновь замирает, только два участившихся дыхания сливаются воедино.
Последующий поцелуй – всего лишь слабое упоительное соприкосновение губ. А дальше – разорванное в клочья оцепенение и будто даже промелькнувший в глазах оголённый страх. Резко прекратив поцелуй, он отступает назад и падает на спину. Перед глазам мелькают разноцветные точки.
- Ну что? – нависнув над ним, криво улыбаешься ты. – Теперь всё замечательно?
И тебе, наблюдающей собственный сон, становится вдруг так невыразимо тепло…
Но ты не успеваешь удержать это хрупкое неуловимое чувство, потому что в следующий момент атмосфера стремительно сменяется на напряжённую и гнетущую. Это как предчувствие, не более того, ведь внешне всё выглядит строго наоборот.
Ты видишь свой любимый картонный дом. Мягким золотистым светом мерцают широкие окна. В одном из них на мгновенье мелькает стройный темноволосый юноша. Твой брат, понимаешь ты.
- Получи деньги любыми путями, - внезапно раздаётся совсем близко ожесточённый холодный голос. – Ты их дочь, скорее всего, они и так тебе не откажут, но ты всё же возьми это на всякий случай. И не смотри на меня так, это только, чтобы припугнуть, если по-хорошему не получится.
- Я не хочу… - с трудом выдавливаешь ты, чувствуя тошнотворную слабость. – Пожалуйста…
- Послушай меня внимательно, - он резко хватает тебя за плечи и встряхивает. – Если ты не достанешь деньги и я не куплю наркотик, мне просто не жить. Я уже умираю. Чувствуй, - он хватает твою ладонь и кладёт к себе на грудь в районе сердца. – Почти не бьётся.
Тебе до умопомрачения хочется сказать, что это не так, но ты не решаешься. Только берёшь странный тёмный прохладный предмет из любимых рук и, чувствуя себя нескладной плохо подвижной марионеткой, впервые со страхом и отвращением направляешься к своему дому.
На пороге ты оглядываешься и видишь застывший на другой стороне улицы чёрный силуэт. Он вскидывает тонкую руку и ободряюще машет тебе.
- Я же тебя люблю, - как-то глупо и по-детски жалобно произносишь ты, а потом отворачиваешься и долго жмёшь на кнопку дверного звонка.
Ты думаешь о том, что никогда не забудешь лица матери, которая, распахнув дверь и увидев тебя, радостно улыбается.
- Привет, дорогая, - говорит она ласково. – А мы уже начали волноваться.
Ты только киваешь и быстро заходишь в прихожую. Когда дверь за тобой закрывается, ты никак не можешь справиться с тем, что отвратительно ощущаешь саму себя преступником, ворвавшимся в чужой дом с дурными намерениями. На самом деле, это почти так. Только этот дом твой.
- Ступай на кухню, милая, я дам тебе что-нибудь перекусить, - тем временем добрым мягким голосом обращается к тебе мама.
Она идёт, а ты смотришь на её прямую стройную спину, инстинктивно делаешь шаг вперёд и срывающимся задушенным слезами голосом выкрикиваешь:
- Мамочка!..
Она быстро оборачивается к тебе и смотрит с беспокойством и страхом в красивых зелёных глазах.
- Что случилось, дорогая? – взволнованно спрашивает она.
На твой голос из гостиной выходит отец. За его спиной маячит немного растерянный младший брат. Сегодня ты обещала посмотреть с ним новый смешной фильм, а перед сном поиграть в карты на мелкие деньги. Родители, не жаловавшие азарт, запрещали детям часто проводить так свой досуг, потому каждый такой вечер был своеобразным праздником.
- Ты сегодня поздно, - с лёгким ненавязчивым укором произносит отец.
- Я знаю, что поздно!.. – неожиданно кричишь ты. – Знаю, что вы волновались! Знаю, что я чудовище! Но мне… мне нужны деньги! Вы ведь дадите их мне?..
Брови отца удивлённо ползут вверх, мама смотрит испуганно, брат непонимающе хмурится. Такими ты решаешь запомнить их тоже.
- Милая, с тобой всё в порядке? – нахмурившись, спрашивает отец. – Ты пила или, может, принимала что-нибудь?
Ты смеёшься, злобно, горько и желчно.
- Вряд ли вы знаете этот наркотический сорт, - наконец, с вызовом заявляешь ты, с упоением вспоминая о нём, о любимом. – В любом случае, мне нужны деньги. Я повторю вопрос: вы дадите их мне?..
Это тот самый момент, когда тебя всю буквально выворачивает от первозданного ужаса. Сейчас. Сейчас. Всё станет непоправимым.
- Нет, - холодно и твёрдо произносит отец, и ты понимаешь, что чудовище он, а не ты, и ты ненавидишь его, пылко и искренне.
- Мама… - вновь обращаешься ты к застывшей в страхе женщине. – Пожалуйста… - в слепой надежде.
Мама только качает головой и делает шаг назад, отступая за мрачно уставившегося на тебя отца.
- Дорогая, тебе сейчас нужна медицинская помощь, - уверенно заявляет он. – Я сейчас же отвезу тебя в больницу, где из твоего организма выведут эту гадость.
Отец разворачивается ко мне спиной и делает шаг по направлению к висящему на стене телефону. Последующие мои действия происходят скорее неосознанно. Я неожиданно выкидываю вперёд руку, в которой до сих пор под длинным растянутым рукавом прятала тот самый странный предмет. Мои ладони так бешено трясутся, что пальцы внезапно конвульсивно сжимаются. Следует оглушительно громкий звук, от которого у меня на глазах даже выступают слёзы. А может, причина слёз в другом. Может, в крови, что стремительно расползается по широкой спине отца, в крови, что, будто распылённая, застывает на исказившихся ужасом лицах твоих брата и матери.
Отшатнувшаяся от отдачи, ты с удивлением наблюдаешь, как, сначала остановившись, тело твоего отца медленно оседает на пол. Глаза твоей матери расширяются и она, издав какой-то нечеловеческий вопль, срывается с места, но почти сразу падает, сражённая вторым метким выстрелом. Пистолет, забавно хихикнув, осознаёшь ты и роняешь слишком поздно опознанный тобой опасный предмет. Он падает с глухим стуком и замирает. Как твой отец. Как твоя мать. Правда, она ещё шевелится и дышит, когда ты проходишь в гостиную мимо остолбеневшего младшего брата. Ты забираешь все имеющиеся в доме деньги и уходишь, оставляя его с остекленевшим взглядом и сбитым дыханием.
Ты находишь своего любимого на том же месте, где вы недавно расстались. Молча протягиваешь ему мятый пакет с деньгами. Он пристально смотрит на тебя, хмурится, видимо, замечает отсутствие пистолета и кровавые капли, попавшие на твоё лицо.
- Ты их убила?.. – спрашивает он недоверчиво.
Ты сдержанно монотонно киваешь. Твои глаза застыли и совсем ничего не выражают. Ты похожа сейчас на брата, только он никого не убивал.
- Забудь меня, - внезапно выпаливает он. – Меня не было здесь. Меня никогда не было в твоей жизни. Не смей никому обо мне говорить. Ты сделала это. Я ни в чём не виноват.
- Конечно, не виноват, - скалясь в жутковатой улыбке, легко соглашаешься ты. – Я же тебя люблю. Ты моё совершенство. Ты мой мир. Ты моё всё. Я так боялась тебя разочаровать. Так боялась, что ты правда умрёшь. Я не могла рисковать. Я отдала их жизни взамен твоей. И сделала бы это снова… и снова… и снова… и ещё миллионы раз. И всё у нас, наркоманов, будет замечательно. У тебя будет своя доза, а у меня своя.
Ты понимаешь, что всё, что ты говоришь, безнадёжно, бессмысленно, потому единственная твоя настоящая цель – задержав любимого человека, постараться навсегда запомнить его лицо. Забыть его – твой сильнейший запредельный страх.
- Даже не думай, - делая ещё один шаг назад, раздельно произносит он. – Никогда. Нас больше нет. Убирайся из моей жизни, сумасшедшая сука!..
- И всё у нас будет замечательно… - шепчут твои губы, а глаза неотрывно следят за тем, как стремительно уменьшается и постепенно исчезает вдалеке чётко вытатуированная на сердце фигура.
Ты просыпаешься с криком, отчаянно цепляешься за чужое тело под собой, безумными глазами смотришь в его потемневшее от крови лицо.
- Я тебя помню… - выдыхаешь ты, прижимаясь губами к его виску. – Помню!.. Я же тебя уже любила… Я же тебя уже теряла…
Ты всё теснее прижимаешься к нему, пытаясь ощутить хоть слабую толику человеческого тепла. Ты всё теснее прижимаешься к нему, но от этого всё больше дрожишь от смертельного холода.
Источник: http://1000000sn.ucoz.ru/ |
